11 апреля 1884 г. в Великую Субботу во время утрени умер в с. Старом Черниеве Шацкого уезда странник Николай Савельевич, 38 лет от роду. О себе говорить он не любил, откуда он не знали даже его хозяева, у которых жил он 8 лет. Родина его одно из сел недалеко от г. Новгорода. Родители зажиточные крестьяне имевшие 2-этажный дом и хорошее хозяйство. У него были братья, которые женились и умерли. В 14-15 лет он часто пешком ходил к мощам в Новгород. Отец выговаривал ему за это, старший брат бил. Пришло время женитьбы, отец приискал невесту в хорошем доме, приготовили подарки, а Николай Савельевич бросил их в печь. Нарядится дурачком, подвяжется платком и выходит на улицу. Отец его за это жестоко бил. Однажды даже сбил на землю и долго бил ногами, сильно повредив живот (от чего он впоследствии и умер).
Наконец отец смирился с просьбами сына отпустить его (хотя отец потерял двух сыновей и на него возлагались все надежды). Он долго провожал его из села и благословил крестом. С 19 лет Николай Савельевич начал странствовать: был в Киеве, в Солотчинском монастыре (несколько месяцев), у Нила Столбенского и Нила Сорского. Он обошел все места, где были чудотворные иконы Божией Матери. Никогда не просил милостыни. Однажды шел в монастырь, было голодно, ели тащил ноги. Нагоняет его мужик на возу. Николай Савельевич думает: «Не даст ли поесть». Нет, проехал, но через 50 саженей останавливается и говорит: «На вот тебе, мне баба пирог испекла, да я не хочу его, — еду на ярмарку там куплю калачей». Через некоторое время снова останавливается, зовет и говорит: «Сними-ка шапку, — я тебе насыплю дулей, мне их тоже дали на дорогу, да они, боюсь, так растеряются».
После 11 лет странствий Николай Савельевич остановился в Ст. Черниеве. Настоятель храма в Старочернеевском приходе впоследствии вспоминал о его появлении в селе: «В один из декабрьских деньков, слышу на крыльце запел петух. Хозяева говорят: «Это юродивый Николай». Входит странник, босиком, в холодном халатике, с длинными волосами, среднего роста. Помолившись, он всех ласково обвел глазами, пронзительно взглянул на меня и сказал: «Здорово, батюшка, благослови-ка». Когда благословлял, улыбался, прокукарекал и ушел. После нередко бывал». Жил Николай Савельевич у одного крестьянина с. Ст. Черниева, в особой келии во дворе. Почему не шел в Старо-Чернеевский монастырь, который очень любил и куда его звали – тайна.
День его проходил так: утром шел в монастырь, который был от него в нескольких шагах, отстоит утреню и литургию, идет домой. Завтракает. Пища всегда постная и мало. Чай не пил, раз только выпил стакан горячей воды. О келейных подвигах его ничего не известно. Но спал он мало особенно под праздники.
Много у него было знакомых, к нескольким ходил сам, другие ходили к нему. В окрестных селах его знали все, знали в Шацке и далее, в кругу крестьян пользовался уважением. Его советы всегда соблюдались. Юродствовал, ходил босиком, пел петухом, говорил иносказательно, необыкновенно одевался. Его многие гнали, подозревали в тайных грехах и сектантстве. Николай Савельевич много выдержал побоев от пьяных крестьян и недоброжелателей. Однажды встретил он на Выше странника, полоумного изувера, тот стал его поучать, а заметив, что Николай Савельевич молчит, сбил на землю и стал нещадно бить и топтать.
Великую любовь имел к свт. Николаю. Не любил праздношатающихся черничек. Часто ходил на Вышу жил там по недели и более. Выша и Черниев монастырь это были два главных его прибежища, два главных источника, где он черпал силы для несения подъятого креста. Вышенскую икону встречал еще в Моршанске и с ней шел до Выши. В это время ел очень мало. Изредко ходил в Саров, Мамонтово. Простой народ имел к нему сильную веру и не иначе называл его как «блаженный Николай». В последние годы к нему приводили бесноватых, он сначала принимал их, потом перестал.
Известно несколько случаев его прозорливости. Вот только некоторые из них. У стариков был единственный внук круглый сирота, его должны были взять в армию. Они обратились к Николаю. Он сказал: «Бог даст — не возьмут». Один крестьянин посоветовал им приготовить приговор общества, что они его усыновили. И когда внук приехал в Шацк комиссия признала его льготным по 1 разряду.
У одного крестьянина сгорел дом, его посетил Николая Савельевича и подарил ему икону Божией Матери, сказал, что новый дом построит легко и быстро, так и вышло. Одна молодая женщина захворала, обратились к Николаю Савельевичу он дал святой воды и велел влить в рот. Вскоре она поправилась.
Блаженный носил вериги. За год до своей смерти Николай Савельевич провожал своего духовного друга, которого он очень любил, крестьянина В. на Хопер (он отправлялся на заработки), и сказал ему: «Господь благословит, будешь работать хорошо, я слышал принесешь 120 руб., на Пасху ты будешь в Усть-Медведице монастыре, там ты увидишь одного раба Божия, побудь у него в келии. Около Петрова поста с тобою будет не ладно, ты крепись, смотри. Да вот что, братец, если любишь меня принеси казацкую шапку». С эти напутствием и отправился. В Усть-Медведицком монастыре один прозорливей, живший в землянке сказал В.: «Знаю, знаю, есть там у вас один Николай – хорош человек, больно хорош, всем Николаям Николай. Кабы не он, многие там завертелись. Да только не много кочетку осталось кукарекать».
В. собрался на Вышу на первой недели Великого поста. Блаженный говорит ему: «Хорошее дело задумал, да только возьми с собой сапоги, не ровен час подмокнешь. Да не слушай тех, которые над тобой смеются». Все это оправдалось, действительно пошел дождь, а до этого над ним смеялись.
За несколько месяцев до смерти Николай Савельевич сказал В.: «На Пасху, брат, у меня гостей будет много, приходи и ты. Вот горе то мое, все будут лезть целоваться. Иных бы взял да палкою, да воли то у меня не будет». За месяц до смерти заходил к приходскому священнику и сказал: «Скоро я пойду в Иерусалим, ты дай мне 50 руб. Смотри же исполни мою просьбу!». На 6-й недели слег. На Страстную испытывал страшные боли в животе. В Великую Пятницу выслал всех из келии, снял вериги, одел чистую рубаху. Перед этим соборовался. За час до утрени в Великую Субботу причастился и с первым ударом колокола умер.
Крестьянин С. однажды сильно избил Николая Савельевича, он о нем сказал: «Горько он меня обидел, но я ему простил. Когда я умру, он вздумает о мне Псалтирь читать». Так и было. Умер 11 апреля 1881 г.